Трясина - Страница 12

Она так испугалась, что уронила стакан, разлив воду. Когда он схватил ее за груди, она вскрикнула и отстранилась от него, отойдя в угол.

— Что вы делаете?!

— По-моему, нам пора поразвлечься, — сказал он и сделал шаг вперед. Крепко сбит, сильные руки, толстые пальцы.

— Уходите, — твердо сказала она. — Немедленно! Будьте так добры, убирайтесь.

— А по-моему, нам пора поразвлечься, — повторил он и сделал еще один шаг вперед. Она подняла руки, закрываясь от него.

— Не смей ко мне подходить! — закричала она. — Я сейчас полицию вызову!

Тут она вдруг осознала, что они одни и что она совершенно беззащитна. Она сама пустила этого незнакомца к себе в дом, и вот он уже заломил ей руки за спину и лезет целоваться.

Она пыталась сопротивляться, но это было бесполезно. Она пыталась отговорить его, но из этого тоже ничего не вышло. Помощи ждать было неоткуда.

Раздался резкий гудок — это огромный грузовик обогнал машину Эрленда, облив ее с крыши до колес водой. Эрленд тряхнул головой — черт, нужно же о дороге думать, а не об этих ужасах — и еле выровнял машину движением руля. Пару секунд он думал, что потерял управление и сейчас улетит в лавовое поле, но каким-то чудом удержался на шоссе. Грузовик уже исчез за стеной брызг, а Эрленд все равно долго ругался ему вслед.

Через двадцать минут он вышел из машины у небольшого дома, обитого гофрированным стальным листом, в самой старой части Кевлавика. Выкрашен в белое, вокруг белая же ограда, садик — за ним как-то даже чересчур тщательно ухаживают. Так, еще раз, сестру зовут Элин. Она немного старше Кольбрун, уже на пенсии.

Эрленд застал ее в прихожей, в пальто — явно собиралась уходить. Невысокого роста, стройная, выражение лица суровое, глаза ясные, скуластая, вокруг уголков рта морщины. Явно не ожидала его видеть. Эрленд представился.

— Если не ошибаюсь, я еще по телефону вам сказала — с полицией я дела иметь не намерена, — не скрывая гнева, ответила она.

— Я вас расслышал, — сказал Эрленд, — и все же…

— Прошу вас оставить меня в покое. Вы зря теряете время, особенно в такую погоду.

Она вышла на порог, заперла за собой дверь, спустилась вниз по ступенькам в сад и открыла калитку, явно намекая, что Эрленду туда. Даже не посмотрела на него. Эрленд остался у двери.

— Вы же знаете, Хольберг мертв.

Нет ответа.

— Его убили, в собственной квартире. Это вы тоже знаете.

Она вышла за калитку, Эрленд ринулся вниз по ступенькам вслед за ней. В руках черный зонтик — от такого ливня не помогает, но у Эрленда и того нет, только шляпа. Элин зашагала быстрее, Эрленд ее едва догнал. Черт, как заставить ее меня выслушать, да и вообще — почему она ведет себя так?

— Я хотел поговорить с вами про Ауд, — сказал он.

Элин остановилась как вкопанная, развернулась и угрожающе зашагала навстречу ему. На лице — выражение нескрываемого презрения, омерзения.

— Мерзкий легавый, — прошипела она сквозь сжатые зубы. — Как ты смеешь произносить ее имя?! Как ты смеешь?! После того, что вы с ней сотворили!!! Пшел вон! Пшел вон сию секунду! Мразь легавая!

Какая ненависть в ее взгляде! Эрленд не отводил глаз.

— Сотворили с ней? — переспросил он. — О чем вы?

— Пошел вон!!! — возопила она, развернулась и пошла прочь.

Эрленд не стал ее преследовать. Она исчезла за стеной дождя, растворилась в своем зеленом плаще и черных сапогах. Ходит немного сутулясь — с чего бы это?

Эрленд вернулся на порог ее дома, сел в машину, закурил. Да, дело ясное, что дело темное. Открыл окно на щелочку, завел двигатель и уехал.

Вдохнув, ощутил боль в груди. Опять. Черт, что это такое, уже целый год так. По утрам обычно болит, но потом быстро проходит.

Наверное, это кровать — матрац плохой. Часто все тело болит, если долго лежать на этой кровати.

Он снова затянулся. Хорошо, если дело в матраце. Хочется верить, что так оно и есть.

Эрленд потушил сигарету, в кармане зазвонил мобильник. У главы группы экспертов новости — они разобрали эпитафию. Оказалось, цитата из Библии.

— Строчка из шестьдесят третьего псалма, — донеслось из трубки.

— И?..

— «Сохрани жизнь мою от страха врага».

— Чего?

— Это слова, написанные на могильном камне: «Сохрани жизнь мою от страха врага». Цитата из шестьдесят третьего псалма.

— Как-как? «Сохрани жизнь мою от страха врага». М-да…

— Что-нибудь прояснилось теперь?

— Не знаю.

— На фотографии два набора отпечатков пальцев.

— Знаю, Сигурд Оли докладывал.

— Одни пальчики — хольберговские, вторых в нашей базе нет. Они довольно хорошо стерты, очень старые.

— Вы не установили, каким фотоаппаратом снимали могилу? — спросил Эрленд.

— Точно узнать невозможно. Но явно каким-то ширпотребом.

9

Сигурд Оли надеялся, что нашел безопасное место для своей машины во дворе компании «Транспорт Исландии». Тут столько грузовиков, как бы не раздавили.

Ряды и ряды трейлеров, одни загружаются, другие отъезжают, третьи сдают задом, поближе к складу. Отовсюду воняет соляркой и машинным маслом, рычат двигатели, ни черта не слышно, туда-сюда бегают сотрудники компании и клиенты.

Бюро погоды предсказало продолжение всемирного потопа. Сигурд Оли натянул плащ на самые уши, закрываясь от дождя. На складе его направили к прорабу, тот сидел в кабинете со стеклянными стенками и по виду был очень занят.

Не в меру упитанный мужчина, в синем анораке, на самом пузе единственная пуговица, в руках почти докуренная сигара. О смерти Хольберга слышал. Да, знал его довольно неплохо. Человек надежный, трудолюбивый, десятки лет гонял из конца в конец по всему острову, знал исландскую дорожную сеть как свои пять пальцев. Впрочем, тип замкнутый, никогда ничего о себе не рассказывал, вообще про себя не говорил, друзей в компании не завел, никому не говорил, чем занимался прежде. Наверное, всегда был водителем грузовика — по крайней мере, такой можно было сделать вывод из его речей. Насколько известно прорабу, женат не был и детей не имел. Вообще никогда ни слова не проронил ни о родственниках, ни о близких.